Кто куда, а я в деревню! или Мёд и масло души моей - Ольга Есаулкова

После купания для полноты ощущений мне захотелось прогуляться берегом реки и заодно отыскать подходящее для вечернего помолвочного представления подходящее местечко. И оно не заставило себя долго искать. Не очень далеко от мостков, за уютной ширмой из молодых деревьев и густого кустарника, скрывалась маленькая уютная полянка с отвесным, но невысоким, не более полуметра, спуском к воде. Я запомнила дивное местечко и поскакала домой, невероятно довольная собой. И только дома поняла, что совсем забыла о недополощенных шторках, опрометчиво оставленных на берегу.

Делать нечего, я вернулась к речке. Увы и ах, тазика со шторами я там не обнаружила. До чего же люди до чужого добра жадные! Оставалось лишь надеяться, что я постирала занавески плохо и воришке ещё придётся с ними повозиться, прежде чем он сможет использовать их в хозяйстве.

По пути домой я осведомила Вениамина Фомича о месте предстоящего свидания, обсудила детали, в общем, женишок у меня был полностью готов, экипирован и во всеоружии.

Однако передо мной стояла ещё одна задача, сложность которой я бы оценила в 6 баллов по 5-балльной шкале: мотивировать Валюшку прибыть на место дислокации точно ко времени, без капризов и лишних вопросов. Впрочем, задачи повышенной сложности – мои самые любимые!

По возвращении Вали домой её ждала я, стоявшая руки в боки, с вызовом во взгляде:

– Валентон, а вот скажи мне, моя дорогая Валентон, а ты вообще купалась в речке?! Ну, вот этим летом? К примеру, плавала там, плескалась? Или, может, хотя бы заходила в воду по шейку? Или ныряла? Или барахталась по-собачьи?

От такого напора Валюшка даже немного опешила, хотя ей это совсем не свойственно:

– Ты хочешь знать, была ли я на речке в этом году? – Ай да Валя, ай да ученица КГБ, ЦРУ и кто знает каких еще служб. Всё верно: если тебя неожиданно поразили вопросом, немного измени его и задай в ответ вопрошателю. Это даст время на обдумывание или, может, даже переломит ситуацию, если собеседник лох. Я не лох. Я ещё сильнее упёрла руки в боки, шагнула навстречу Валентону, выпятила грудь, насколько это вообще возможно с моим размером:

– Валюнчик, ты прекрасно слышала вопрос. Сформулирую его иначе: ты окунала ли своё белокожее и негостанное, изумительное тельце в течение полноводной и прозрачноструйной реки, что заманчиво изгибается в плену зелёных берегов неподалёку от твоей царственной обители? А?

После такой велеречивой фразы деваться моей тётушке было некуда – крыть нечем!

Валюша тяжеленько и тоскливо вздохнула:

– Нет… Да и некогда мне…

– Врёшь, – возразила я. И всё – больше ни слова. Теперь только глаза в глаза и только додавливать! И Валюшка сдалась:

– Ох, ты прям верёвки из меня вьёшь… Ладно, понимаешь, Лёль, – и Валюша снова вздохнула, – ну, не девочка я уже поди… Правильно ты сказала, Лёль, «тельце». Куда мне со своим «тельцем», оплывшим и явно уже дряхххххлым, – последнее Валя произнесла со свистящим грустным выдохом звука «х» и утёрла нос движением руки от локтя до запястья: признак сожаления и печали.

– Валя, ну ты что, ты прекрасна! И твоё прекрасное тельце достойно быть выкупанным. Так что слушай мою команду! Сегодня в восемь вечера приходишь на место, которое я назову. Там кусты, там никого, тем более, в такое время все твои соседки либо телек смотрят, либо лясы точат под семки или горилку. Так что купальничек напяливай, сарафанчик сверху, полотенчик в руки – и вперёд! Как говорится, «заре навстречу». В нашем случае – закату. Я пока туды-сюды, ты поужинай – и в восемь, значит, как штык, ясно?

– Яснее некуда, товарищ командир! Разрешите выполнять, товарищ командир? – Валя козырнула, по-солдатски развернулась и деланно помаршировала – типа исполнять моё указание.

– Вот же етитьский корень, командирша взялась! Эх, вашу мамашу, только вот куда я свой купальник-то заканделябрила, – ворчала Валюша, при этом явно довольная предстоящими приключениями, на которые она сама бы не решилась, не будь я так искусно настойчива.

…Вениамин Фомич был хорош! Молодчина! Принц, не меньше! Чёрные «бруки», отутюженные до блеска, кипенно-белая рубашка поверх полосатой матросской майки и, словно вишенка на торте, – ярко-бордовый галстук-бабочка в крупный белый горох!

– Осспади, Вениамин Фомич, – восторженно запищала я и прижала руки к груди, – и от какого же кутюрье этот ваш сногсшибательный наряд?

– Шанпольхотье! – горделиво сообщил Вениамин и прошёлся индюшачьей походкой передо мной взад-вперёд, словно на подиуме. Красавец, что и говорить! Довершал этот романтичный ультрамодный образ изумительный букетик цветов, небольшой, но красивый, источающий тонкий и свежий аромат.

Пришла пора последних приготовлений, до времени «Ч» оставались считанные минуты. Я расставила добытый в бою розовый гарнтитурчик, задекорировала ветви раскидистого кустарника ярко-зелёным занавесом, за которым и намеревалась прятаться, чтобы оттуда контролировать происходящее на «сцене». Разместила на столе шампанское, бокалы, вокруг накидала щедрой рукой припасённые лепестки пурпурной розы. Получилось всё действительно красиво и гламурно, как любит Валюша, – по высшему разряду!

Мне оставалось только спрятаться, оставив жениха дожидаться свою потенциальную невесту. Я ни капли не сомневалась в том, что всё пройдёт без сучка без задоринки и закончится слезливо-сопливым хэппи-эндом. Но всё же в итоге не обошлось без мелких казусов… ну то есть как мелких… в общем, судите сами.

В тот момент, когда Валюша, вся такая летящая, в удивительно ярком красно-синем сарафанчике, молодая, красивая и радостная, появилась на горизонте событий, то есть в поле нашего зрения, – в тот самый момент внезапно (это случай, когда слово «внезапно» очень уместно и оправданно) в нахмурившемся небе сверкнула не слишком яркая, но весьма убедительная молния.

Растерявшийся Вениамин Фомич вопросительно посмотрел на меня, но я махнула рукой и ободряюще улыбнулась: ничего, мол, не отменяем, действуем, как договаривались! И для пущей убедительности показала знак «отлично» в виде большого пальца. Подумаешь, погода чуток испортилась, что же теперь, давайте все дружно прекратим жениться?!

Валентина, очевидно, заметила наш причудливый и странный ансамбль из розового беспредела, и торжественного, но смущённого соседа, потому что резко замедлила шаг. Но секунд десять спустя она тряхнула головой, словно откидывая навязчивые мысли, и, чеканя шаг, деловито и бодро дошагала до места.

– Ты что тут делаешь, Вениамин? И где Лёлька, она мне обещала туточки быть? – свирепствовала Валя, но за этой псевдо-агрессией прятались искреннее любопытство и удивление, давненько, наверное, Валюше не устраивали никаких сюрпризов.

Жених немного опешил, но не зря я его долго натаскивала. Конечно, он очень нервничал, но по сценарию пошёл чётко:

– Валюшенька, погодь… Ты приседай туточки, пожалуйста, разговорчик есть…

– Веня, ну ка-ки-е разговорчики! Ну о чём ты! Что вообще тут происходит? – Валя подбрасывала дровишек в печь скандала, но, тем не менее, покорно уселась на один из стульчиков. Ах, женщины, любопытство вам имя!

– Я эта… ща… погодь…, – Вениамин Фомич взял бутылку шампанского и начал её открывать.

– Ща… ща… погодь… – повторял он.

«Вот блин, это я упустила, – мелькнуло у меня в голове. – Он же, наверное, лет сто не открывал такие бутылки». Но было поздно уже что-либо менять. Пробка наконец поддалась под натиском влюблённого романтика и с грохотом и шипением выскочила из горлышка, ведя за собой мощный фонтан «полусладкого». И в этот же миг небо откликнулось эхом и произвело оглушительный раскат грома невероятной мощности. И «разверзлись хляби небесные», и ливанул дождь.

Но Вениамина, понявшего, что это последние его попытка и возможность, было уже не остановить. Он наклонился над столиком и, пытаясь налить остатки содержимого бутылки в бокалы, как-то так неловко сделал движение ногой, что поскользнулся на уже влажной земле и, опрокинувшись на спину, победно держа заветную бутыль в руке, как флаг (врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! ), съехал прямо в речную заводь. Актёр, великий актёр! Даже в этой нелепой ситуации он старался, пусть и тщетно, сделать хорошую мину при плохой игре и показать, что всё «так и задумано». Пытаясь удержаться в какой-нибудь наиболее приличной позе, дорогой наш Вениамин Фомич всё-таки отпустил священный сосуд, который выскочил из его мокрых рук, подпрыгнул вверх, сделал красивый кульбит и рухнул прямо ему на голову. После этого макушку Фомича нагнал розовый стульчик, за который соседушка попытался зацепиться в роковой момент падения.

Жених замолк, и даже сквозь плотный шум ливня было слышно, как он сделал «буль-буль-буль-фрррр».